Глава пятнадцатая. Возвращение и заточение в темницу.

Когда работы на «Портобелло» уже подходили к концу, мы стали собираться в путь. Вместе со мной вернуться в Колонию должны были все моряки с нашей бригантины, включая Бруно и дона Криштиану, разумеется, без Педро, с которым мне было так же жаль расставаться, как и с Фернандо и многими другими пиратами, ставшими за это время мне настоящими друзьями. 
Также вместе с нами возвращались и некоторые моряки с захваченных нами суден, которым Фернандо дал свободу. Разумеется, рассказывать всю правду по возращению было не просто опрометчиво, а даже чревато разного рода неприятными последствиями. Мы придумали легенду о том, что  мы были  пленниками на корабле Фернандо. Затем он захватил корабль Проныры, а мы, встретив там людей со своего бывшего корабля, воспользовлись попойкой пиратов, по случаю взятия хорошей добычи, и сумели не только сбежать, а еще и угнать «Портобелло», в трюмах которого была часть награбленного. Нам конечно, в таком случае, следовало все вернуть в казну, поэтому часть денег мы поделили, и каждый надежно спрятал доставшуюся ему долю. 
В тот вечер, ко мне подошел Родриго, и протянул какой-то сверток.
— Держи, друг, — почти, шепотом сказал он мне, — в Колонии у тебя могут возникнуть проблемы, поэтому постарайся передать эту бумагу старому маркизу Монтейро.
— Что же это за бумаги? — полюбопытствовал я
— Мое письмо старому другу, — ответил он, — если помнишь, я рассказывал, что один раз, мне удалось отблагодарить его, за оказанную мне в свое время помощь, и он сказал, что как-нибудь отблагодарит меня. Сейчас мне его благодарности ни к чему, а вот тебе, он может очень даже помочь. Если вдруг у тебя или твоих друзей будут проблемы, то найди возможность передать маркизу это письмо. Это человек чести, еще былых времен, умеющий держать данное слово, во всяком случае, таковым я его помню.
— Во время нашей недолгой встречи, у меня сложилось о нем подобное  мнение, — согласился я, — далеко не каждый представитель знатного рода, окажет такой радушный прием простым морякам.
— Не спорю, — ответил он, — к тому же в своем письме, я указал правду о том, что делал Лоренцо на корабле Проныры, к тому же уверен пленные моряки в случае необходимости сумеют это подтвердить. Не хочу, чтоб моему старому другу морочил голову подобный мерзавец. Впрочем, уверен подобный персонаж найдет, как опровергнуть обвинения в свой адрес.
Вечером того дня мы все дружно веселились у большого костра, наши друзья чарруа устроили нам пышные проводы. До сих пор, мне приятно вспоминать время, проведенное среди них. А на утро мы, еще раз попрощавшись, сели на свой корабль, чтоб навсегда оставить этих людей. Перед самым моментом посадки, меня позвал Фернандо. Он  подошел ко мне, похлопав по плечу, и протянул небольшой кожаный мешочек, развернув который, я обнаружил маленький драгоценный камушек, до сих пор не знаю, его названия, поскольку никому, кроме своих близких и верных, проверенных друзей не показывал. Правда, один мой товарищ, не так давно уверял меня, что это сапфир, возможно, это так,  а может быть, и нет, не столь важно. Важным был едва заметный знак, выгравированный на нем. Представлял он собой круг, внутри которого словно на  компасе были насечки всех сторон света, в середине, был изображен кораблик, на котором едва заметно выделялись буквы Ф и М. 
— Этот камушек не представляет собой особой ценности, хоть и выглядит как драгоценный. Однако он, возможно, поможет избежать тебе неприятностей, при встрече с пиратами, поскольку это мой знак, который есть у меня и капитанов кораблей моей эскадры, либо приближенных мне членов команды, если у меня на данный момент только один корабль. Увидев его, пираты примут тебя за одного из нас, и отпустят, поскольку знают, что бывает с обидчиками моих друзей.
— Это хорошо, но ведь есть и  разбойники подобные Проныре, которые из мести тебе могут навредить нам.
— К сожалению, твои слова не лишены смысла, — ответил он, —  в таком случае постарайся просто избегать встречи с ними, — улыбнулся Фернандо. 
— В любом случае спасибо тебе, друг, за все, — сказал я, пожав ему руку.
— И тебе не унывать, если что, я всегда буду рад видеть тебя в своей команде.
Кроме Фернандо, нас пришли проводить Педро со своей избранницей, Тьягу, Гильерме, Рикардо и Диого, которого местный шаман поставил на ноги, после тяжелейшего ранения. Диого подружившийся с шаманом, даже собирался взять на вооружение настойки некоторых трав, однако большинство из них росли только в этой местности, и добыть их в других краях было более чем проблематично. 
Стоя на шканцах нашего суденышка, я еще раз взглянул на друзей, все еще стоявших на берегу, а «Портобелло» тем временем постепенно набирая ход, медленно удалял меня от них. Хотя в маневренности наш корабль и уступал «Дракону» и «Молнии», скорость мог развивать вполне приличную. Благодаря полученным навыкам, и конечно советам дона Криштиану, мне удалось проложить оптимальный курс, которого и придерживалось наше суденышко. Едва заметный вдалеке берег то исчезал совсем, то был виден снова. Наличие подробной карты позволило нам обходить мели и рифы, хоть это и увеличивало время в пути, однако делало дорогу безопаснее. За два дня нашего пути, мы не встретили ни одного корабля, лишь на третий день, когда мы были несколько отдалены от земли, где-то вдалеке сверкнули белые паруса, неизвестного нам судна. Не знаю, заметили ли нас на нем или нет, во всяком случае, они, как и мы продолжали идти своим курсом, и вскоре парус исчез вдали за горизонтом.
— Скорее всего, — сказал мне дон Криштиану, — это простой торговец, или, в крайнем случае браконьер.
— Наверно вы правы, — согласился с ним Бруно, — не думаю, что это военный корабль, направленный за пиратами.
— В любом случае, надеюсь, Фернандо  отведет свою эскадру от этих мест,  до того как на его поимку вышлют военный корабль, — ответил я.
— Хотя Морено и пират, он и большинство его товарищей пришлись мне по душе, — сказал дон Криштиану, — конечно и среди его команды есть явные отребья, которые не остановятся не перед чем, ради звонкой монеты, но попадаются и достойные люди.
— К тому же он сдержал свои обещания на счет спасения наших друзей, хотя у него и были свои виды на барк Проныры.
— Вернее его барк, отобранный Пронырой, — поправил я его.
— Может и так, но все-таки я не желал бы встретить на нашем пути еще пиратов, пускай даже дружественных нам, — произнес Бруно.  
На четвертый день нашего пути, ветер усилился, и мы убрали часть парусов. В полдень начались резкие, сильные порывы ветра, заставлявшие корабль метаться из стороны в сторону и мы даже были готовы к шторму, однако к вечеру погода значительно улучшилась, и мы вздохнули с облегчением. Следует добавить, что небольшая численность нашего экипажа, тем более двое наших товарищей хоть уже и шли на поправку, еще не достаточно окрепли. Из-за этого нам всем приходилось выполнять сразу по несколько функций, поэтому каждый в конце своей вахты валился с ног. 
И вот, наконец, утром пятого дня вдалеке показался желанный город. Первое, о чем, я думал в этот момент, было не о том, грозит ли мне какая-нибудь опасность по прибытии, или удастся ли сохранить при себе, хоть что-то ценное из наших трюмов, а о том, увижу ли я сеньориту Селену и не добрался ли уже к этому времени к ней Лоренцо.
Пройдя недалеко от военного фрегата, мы приблизились к берегу, на котором нас уже поджидала группка людей. Португальский флаг, развевавшийся у нас на штоке, говорил им о, том, что, скорее всего мы торговцы, прибывшие из Европы.  К нам отправили лодку, на которой в сопровождении вооруженных солдат сидели два пузатых господина в париках. Очевидно, их целью было досмотр груза и проверка нашей документации.  
В нашу легенду, дополненную рассказами пленников об издевательстве пиратов, они не особо поверили,  во всяком случае, отнеслись к ней довольно подозрительно, однако безумно обрадовались возвращению части слитков, попавших в руки к пиратам,  хоть это были далеко не все ценности. Через какое-то время нам разрешили ступить на берег, и первым делом я отправился в гости к Селене, надеясь застать ее там.
Двое солдат с мушкетами в руках, отказались сообщить ей о моем визите, не говоря уже о том, что пустить меня, впрочем, на это я и не надеялся. Я попытался передать через них письмо маркизу, однако решил оставить его при себе, поскольку не был уверен, что они не выбросят его. 
Побродив какое-то время по городу, я направился к порту, где все еще оставались мои друзья. Неожиданно дорогу мне преградили двое  вооруженных всадников. 
— Энрике Гонсалвес, — поинтересовался один из них.
— С кем имею честь говорить, — по правде говоря, сразу закралось ощущение, что эти двое искали меня совсем не с добрыми намерениями, однако я пытался скрыть свой страх.
— Нам велено доставить вас к командующему военным гарнизоном.
— На основании чего?
— Там и узнаешь, — ответил один из них.
Первой мыслью было конечно бежать, я смог бы выбраться из города по знакомому мне маршруту, но что дальше… Добраться до деревни чарруа, что в одиночку было почти нереально, устроится на торговое или браконьерское судно тоже казался мне не вариантом, тем более, я бы уже точно не смог сойти на землю, по крайней мере здесь. Поэтому, подумав, я согласился пройти с ними. Так в компании этой парочки, я оказался в высоком, хмуром здании, с маленькими окнами. Меня вели каким-то коридором, подолгу останавливаясь в некоторых местах. Количество военных охранявших входы и выходы из здания, делало шансы на побег оттуда мизерными, и мне оставалось лишь надеяться на то, что меня лишь допросят и отпустят. Наконец мы оказались в просторном кабинете, где за столом сидели трое, одного из них я узнал. Это был дон Женезеу Пайес, гостивший некогда у отца Селены вместе с Лоренцо. Второй, который оказался местным судьей, человек довольно таки скверный и меркантильный. Третий, бывший несколько моложе и, показавшийся мне значительно приятней своих коллег, был невысокий, коренастый человек с выразительным взглядом. Это был начальник местной полиции, Альфредо Рамирез. Приказав парням, доставившим меня к ним, удалиться они приступили к допросу.
Их интересовало почти все, то, как я оказался на корабле Фекентеша, а затем в плену у Фернандо. И как затем, смог вместе с друзьями удрать от пиратов. Я рассказал все тоже, что говорил накануне в порту, однако  они никак не унимались. Мое положение несколько усложнял тот факт, что Огирре, облапошенный нами не так давно, обращался в полицию и описал меня как одного из вожаков команды Фернандо. К тому же, я не числился в команде Фекитеша, хотя я и утверждал, что поступил к нему на службу в последний момент, как раз, перед тем, как его корабль был захвачен пиратами. 
Еще одной неприятностью служило, то, что Лоренцо наговорил своему дяде, дону Женезеу обо мне, в тот вечер, когда я не позволил ему, затащить сеньориту Селену  себе на корабль.
— Веских оснований, для обвинения вас в пиратстве нет, — сказал Альфредо, несколько меня обнадежив.
— Тем не менее, мы вынуждены задержать вас, до выяснения некоторых обстоятельств, — сказал судья, с какой-то долей сочувствия, 
— К тому же, — добавил дон Женезеу, — вы обязаны рассказать нам все, что знаете о Фернандо Морено, о его местонахождении на данный момент, и о планах на будущее. Если вам известно, о том, что например его команда собирается грабить какой-нибудь городок на побережье, вы окажите большую службу португальской короне, сообщив нам об этом. И поверьте мне, мы сможем хорошо подготовиться к его визиту, который закончится для него совсем не так, как он рассчитывает.
— Что я могу о нем знать, — начал я осторожно, — я провел в трюме большую часть пути. Его команда ничего дурного мне не делала, но и в свои планы не посвящала.
Тут я решил, что главная цель моего задержания, не обвинение лично меня в пиратстве, а именно информация о Фернандо. 
— Я уже сказал широту, на которой его корабли сделали остановку, во время которой мы совершили побег, прихватив одну из его рыбешек, могу повторить, только вот не думаю, что он настолько глуп, чтоб оставаться в том месте до сих пор. Наверняка, обнаружив наш побег, они пустились в погоню, а, потом, не сумев нас отыскать, удалились восвояси, — старался отвечать как можно спокойней, хотя понимал, что наверняка они видят мое волнение, что совсем не идет мне на пользу в этот момент. К тому же я сказал неправду не только о нашем побеге, а еще указал совсем другую широту, дабы не дать возможности военным, если те отправятся в погоню поймать моих друзей. 
—  Что касается этого, вынужден согласиться с вами, — ответил дон Женезеу, — жалко мы не знали о том, что он был у нас в городе, иначе он был бы схвачен. Кстати, бывший вместе  с вами в  доме маркиза, некий Стив, не помню фамилии, тоже моряк с бригантины.
— Да, — соврал я, — однако судьба его после того, как мы добрались в Колонию, мне не известна.
— Вроде бы, все, что вы говорите, вполне логично и даже объяснимо. Мне даже хочется вам верить, — начал он обнадеживающе, — если б не одно но. За несколько дней, до того как вы на, как утверждаете, позаимствованном у пиратов во время побега корабле, стали в порту этого города, к нам вернулся мой племянник Лоренцо, командовавший фрегатом, целью которого было охранять судно перевозившее ценный груз. 
— Позволю заметить, что небольшую часть этого груза, захваченного пиратами, нам удалось вырвать у них, и вернуть вам.
— Попрошу не перебивать, — грубо возмутился он, — он рассказал ужасную историю о том, как фрегат сел на мель, и он вынужден был вместе с некоторыми преданными солдатами пересесть на охраняемый ими корабль.  А через какое-то время они подверглись нападению пиратов. Несмотря на то, как доблестно он защищался, эти злодеи убили почти всю команду, а его держали пленником, в трюме. А потом, эти пираты вступили в бой с командой  еще более ужасного и опасного разбойника, Фернандо Морено. Так вот, он говорит, что видел вас, в числе сражавшихся на палубе пиратов, и что вы едва его не убили.
      — Меня, как пленника, заставляли подносить снаряды, во время этого боя, только вот, как мог, уважаемый Лоренцо, видеть меня сражающимся на палубе, если все время был связанным в трюме.
— Что вы хотите этим сказать, — еще более раздраженно прошипел дон Женезеу.
— Кстати допрошенные нами накануне пленные моряки, несколько поставили под сомнения слова вашего племянника, — прервал его начальник полиции.
— Вы в чем-то подозреваете Лоренцо, — раздраженно и с чувствовавшейся дрожью в голосе ответил дон Женезеу, — вы ведь сами видели, в каком он состоянии вернулся.
Как оказалось, Лоренцо видя, что исход боя, уже почти предрешен, и он был совсем не в пользу Проныры, успел спастись бегством, на лодке. Он был слишком далеко от города, и мог снова попасть к нам в руки, однако и здесь ему улыбнулась удача. Несколько дней он шел на этой лодке, вдоль берега, останавливаясь, чтоб набрать воды и фруктов. Затем ему встретилось маленькое рыбацкое судно, которое, совсем случайно занесло так далеко от Колонии. Они взяли его на борт, тем более, при нем были золотые монеты, которыми он щедро поделился с капитаном. Так он целым и невредимым и добрался  до города.
Моряки с бригантины, рассказали на допросе, что какой-то человек, как им показалось весьма знатный, был сообщником Проныры и даже получил долю  награбленного его головорезами, а также всячески издевался над пленниками. Однако дону Женезеу, удалось отвести от своего племянника все обвинения.
По его виду можно было понять, что он не хочет верить в причастность Лоренцо к захвату судна перевозившего деньги, но он понимает, что не так все чисто. Однако, сделает все, чтоб их честное имя никоим образом не было запятнано.
       Они продолжили меня допрашивать, однако поняв, что большей информации, чем я им сообщил, я не обладаю, судья приказал отвести меня в камеру. Я решил, что являюсь  нежеланным свидетелем для Лоренцо, и совсем не исключено, что со мной могут покончить прямо здесь. С другой стороны, я надеялся, что дон Женезеу, дабы не всплыли еще какие-нибудь более веские доказательства против Лоренцо, добьется снятия  обвинений и с меня. Меня обрадовало, что больше никто из моих товарищей добравшихся в  Колонию на «Портобелло» не был задержан. Однако я не мог никак с ними связаться, чтоб передать письмо маркизу. Разумеется, передавать его через дона Женезеу, было бессмысленно, поскольку тот наверняка ознакомился бы с его содержимым, и просто уничтожил бы это послание, а затем и меня. 
К тому же меня обескуражила фраза о том, что Лоренцо должен скоро жениться на сеньорите Селене.  Так, по крайней мере, сказал дон Женезеу. Я смотрел сквозь решетки в крохотное окошко, на затянутое серыми облаками небо, казалось, что вот-вот должен пойти ливень, но он все никак не шел. Понимание того, что я  не только не сумел защитить сеньориту Селену от Лоренцо, а еще и сам рискую попрощаться с жизнью, причем, ни чуть не меньше, а может быть и больше, чем в ту ночь, когда наша бригантина ушла под воду, а я, бросаемый высокими волнами из стороны в сторону, не раз попрощавшись с жизнью, сумел выбраться на берег. Удастся ли мне сейчас за что-то ухватиться, чтоб как-то удержаться на поверхности, думал я в тот момент. Какое-то угрюмое состояние собственной беспомощности овладело мной.  Усевшись на холодный пол, я облокотился спиной  об стену, и, обхватив голову руками, закрыл глаза. В такой позе я просидел какое-то время, пока сам не убедил себя, в том, что еще совсем не все потеряно. Я встал и снова посмотрел в окно. Моя камера находилась на четвертом этаже, делая побег затруднительным. Однако, я надеялся, что свидетельства спасенных нами моряков а так же дона Криштиану, помогут снять с меня обвинения. 
В эту минуту, я вздрогнул, услышав, как за моей спиной отворилась дверь. В дверном проеме стоял солдат, доставивший меня  в это здание.
— С тобой просится поговорить, некая дама, — сказал он, — комендант разрешил вам свидание, но только, под моим присмотром, так, что и не думай мыслить о побеге.
Спустившись вместе с ним и его коллегой вниз, мы зашли в небольшую, но куда более просторную комнату, чем та, где меня держали. Там меня уже ждала гостья, которую, я был рад видеть больше всего, особенно в этот момент. Ею оказалась, сеньорита Селена, которой больших усилий стояло уговорить  охрану организовать нам свидание. 
Она кинулась ко мне  и крепко обняла. Как же мне были приятны ее объятия, на миг я даже забыл о том, в каком незавидном положении оказался. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, будто не веря, что смогли снова увидеться. Стражник, стоявший в дверях, не спускал с меня глаз, однако не стал нас поторапливать, очевидно, понимая, и даже где-то мне сочувствуя.
— Когда я только узнала, что в порт прибыл какой-то странный корабль и их капитана обвиняют в пиратстве, мне сердце подсказало, что это ты, и  ты сейчас в беде. К тому же недавно вернувшийся Лоренцо наговорил такого моему отцу на тебя, что даже нет сил это повторять. 
— Я представляю, что он наговорил.
— А еще отец хочет отдать меня за него замуж, —  сказала она, и на ее прекрасных глазах выступили слезы.
— Не бойся, я ведь вернулся для того, чтоб спасти тебя.
— А сам оказался в темнице, — грустно произнесла она
— Послушай, — сказал я, протянув ей письмо, — ты можешь передать это своему отцу?
— А, что это такое, — не поняла она.
— Если повезет, то эта бумага не только вытянет меня отсюда, но  и избавит тебя от Лоренцо.
— А если, она окажется бесполезной, — переспросила она, хотя в ее глазах я увидел лучик надежды.
— Тогда я сбегу отсюда, не знаю как, но я это сделаю, и тогда смогу поквитаться с этим человеком.
 Тем временем солдат, все это время  не спускавший с нас своего пристального взгляда, сказал, что время нашего свидания окончено.  И я в сопровождении охраны, снова оказался в своей маленькой камере. Теперь вся надежда была на то, что письмо, написанное Родриго, убедит дона Жозе не только вступиться за меня, а еще покажет ему, что Лоренцо совсем не такой, каким себя выставляет. 
Так усевшись на корточки и облокотившись об стену, я уснул, предавшись размышлениям о том, что будет со мной и Селеной в дальнейшем. 
Утром меня разбудил стражник, который принес мне скромный завтрак, состоявший из нескольких кусков наполовину черствого хлеба, и чашки воды. Когда я все доел, он удалился, снова закрыв двери на тяжелый засов. Весь день я ждал хоть какой-нибудь весточки, если не от Селены, то хотя бы от моих друзей. Однако наступил уже вечер, а я все еще оставался в полном неведении, насчет своего ближайшего будущего. Ни комендант, ни кто-нибудь еще, по-видимому, не интересовались моей персоной, и никаких допросов в этот день мне не устраивали. Несколько раз я пытался что-то выяснить у стражника приносившего мне еду, о том, сколько меня еще здесь продержат, однако он лишь разводил плечами, говоря что-то вроде.
— Нужно будет, узнаешь, мне велено тебе еду принести и следить, чтоб ты оставался на месте, остальные вопросы к коменданту.
Этот человек, хоть и обращался ко мне не очень любезно, но, тем не менее, где-то жалел меня и даже сочувствовал. Тем более, было заметно, что он наслышан разных небылиц о пиратах, и очень боялся, что я сумею сбежать, и всю вину свалят на него. Когда он принес мне ужин, на этот раз кроме хлеба, была еще какая-то каша, я попытался завязать с ним разговор, но он, несмотря на явную заинтересованность, изо всех сил пытался уйти от разговора. Впрочем,  мне все же удалось немного расположить его к себе. 
Проснувшись ночью, я начал продумывать возможности побега, и даже попытался обстучать, мою комнату в надежде обнаружить какой-нибудь ход в стене. Однако ничего подобного там не оказалось, и я, признав, что такой вариант побега отпадает, предался приятным воспоминаниям о времени проведенном среди индейцев, и наших свиданиях с Селеной уснул. Сожалел ли я  в тот момент, о том, что не отправился дальше с Фернандо, а вернулся сюда? Скорее нет, поскольку отправься я с пиратами, и будь сейчас свободным, все равно рвался бы сюда, поскольку больше думал, как спасти свою возлюбленную, чем спастись самому. И, несмотря на то, что возможно мне грозила виселица на центральной площади, я больше жалел о том, что не смог спасти Селену от  Лоренцо, хотя и надеялся, что маркиз, прочитав письмо Родриго, поймет, что не стоит отдавать свою дочь этому человеку.
Потом перед глазами все перемешалось, и я видел разные запутанные сны. Мне отчетливо казалось, что я нахожусь на  нашей бригантине, которую атакует какой-то огромный и страшный корабль, и нам временами удается немного от него оторваться, но затем, мы снова попадаем, под шквальный огонь его ужасных пушек. Ко всему прочему, начался сильный шторм, и огромная волна облила меня с ног до головы. Одетые в странную одежду, моряки с вражеского судна, что-то кричали мне на непонятном языке, я же попытался карабкаться по вантам, и тут, услышал какой-то непонятный звук сзади.  Какая-то неведомая сила пыталась сорвать меня и бросить за борт, я же держался из последних сил, несмотря на огромную волну, снова окатившую меня. 
— Да, проснешься ты, в конце концов, или нет, — услышал я голос, стражника, склонившегося надо мной, и уже собравшегося окатить меня водой из ведра. Но увидев, что я открыл глаза, поставил ведро на место. 
— Давай, позавтракай, а затем мне велено отвести тебя к коменданту, — продолжил он.
Позавтракав, я в сопровождении почти безмолвного стражника, снова отправился в кабинет, в котором мне допрашивали ранее.
На этот раз не было ни дона Женезеу, ни судьи. За столом сидел несколько симпатизировавший мне начальник полиции. Немного побеседовав со мной, и расспросив обо всем, что я заметил, находясь в компании пиратов, а особенно Фернандо, он спокойно произнес.
— Думаю, вы уже сказали нам все, что могли, да и бывшие в плену Проныры моряки, подтверждают ваши слова, так, что я не думаю, что имеет смысл держать вас в этой темнице дальше. Однако учтите, если все-таки будет доказано ваше причастие к морскому разбою, или же вас потянет на подобный промысел, помните, что это очень плохо заканчивается. 
— Значит, я могу быть свободен, — осторожно спросил я.
— Да, хотя мои коллеги и настаивали, на том, чтобы передать вас суду, мне удалось их убедить в обратном.
— От всей души благодарен вам, — радостно сказал я ему.
— Не меня нужно благодарить,— сказал он и приказал стражников отвести меня к выходу и отпустить на все четыре стороны.
 С каким же облегчением я вздохнул, когда, походив темными коридорами, в сопровождении двух, как всегда угрюмых и молчаливых стражников, я оказался на улице. Привратник, получив указания от стражников, отворил передо мной ворота, и я беспрепятственно вышел на свободу.
Казалось, что мое заточение длилось не двое суток, а целую вечность, и я стремглав помчался по улице как можно дальше от этого места. Я вдыхал свежий воздух, и аромат распустившихся цветов. В тот момент я еще не знал, чему или кому я обязан своим освобождением, маркизу, полицейскому, посчитавшего меня невиновным, или же еще кому-то. Мне просто хотелось насладиться свободой, словно птице, выпущенной из клетки. Когда мимо меня проскакали двое стражников, на лошадях, я первым делом подумал, что опять за мной, и лишь, когда они, не обратив на меня никакого внимания, продолжили свой путь, я облегченно вздохнул. 
Первым делом, я решил заглянуть к Селене, и поблагодарить ее отца, за мое спасение, поскольку я больше склонялся к мысли, что именно он похлопотал, о том, чтоб меня скорее выпустили, сняв при этом все обвинения. 
Пребывая в превосходном состоянии духа, я очутился у ворот дома маркиза де Монтейро. Те же двое стражников, что и в прошлый раз, посмотрели на меня с неким призрением, и, как и раньше, отказали мне в просьбе пройти, однако, как раз к дому подходила донья Луиза, которая, хоть и нехотя, но согласилась сказать сеньорите Селене, что я хочу с ней поговорить. Донья Луиза сказала, что Селена, выйдет, но попросила меня отойти немного подальше, чтоб не быть замеченным маркизом. Пройдя совсем небольшое расстояние, я очутился в небольшом, уютном дворике, где носилась местная ребятня, так же беззаботно, как и детишки в деревне чарруа. Я подумал о том, насколько же наши дети похожи на детей в лагере индейцев, своими играми, и баловством, и насколько же отличаемся мы взрослые.  Понаблюдав некоторое время за ребятишками, я через узкую арку, являющуюся входом во двор, снова вышел на улицу, и увидел сеньориту Селену, идущую в мою сторону. Одета она была в распашное платье, под ним был котт  с веерообразным каркасным воротником, отделанным кружевом. Увидев меня, она ускорила шаг, и бросилась мне на плечи. Я обнял ее и нежно поцеловал. 
И тут я понял, почему мне иногда казалось, что я видел Селену до нашего знакомства в охотничьем домике ее отца.  Ранее, я это объяснял себе  тем, что возможно видел ее издали еще у себя на родине. В тот момент, когда она быстрым шагом шла мне на встречу, я вспомнил свой странный сон в первую ночь, после того, как мне удалось выбраться на берег. Там я тоже пробрался через арку навстречу незнакомой, мне тогда девушке, так вот этой девушкой и была Селена. Теперь же я целовал ее не во сне, а по-настоящему. Один мой теперешний приятель, который является известным в своих кругах ученым, во время нашей дружеской беседы, утверждал, что во сне невозможно увидеть лицо человека, которого не видел ранее, и, мы встречались со всеми, кого видим во сне, даже если  эта встреча и  была мимолетной, не оставив ничего о себе в нашей памяти. 
Не стану оспаривать его теорию,  просто если следовать его словам, то значит, что я действительно видел эту девушку еще в Португалии, и где-то в глубине души хранил ее образ, хотя сам об этом и не догадывался. Думаю, такое утверждение не нарушит теорию моего ученого товарища.