Глава первая.  Рассказ старика Мигеля
Шел уже четвертый месяц как бригантина  «Аделаида  де Майе»,  снявшись с якоря в Лиссабоне 12 апреля 1682 года, шла к берегам Южноамериканского континента. Её целью был совсем недавно построенный порт города Колония дель Сакраменто,   расположенный в заливе Ла-Плата. Погода в море в тот вечер все ухудшалась, иногда создавалось впечатление, что вот-вот ураганный ветер разобьет корабль о рифы,  и весь экипаж дружно закончит свои дни в морской пучине.
Франсиско де ла Муньеш, капитан нашего судна, старый морской волк, далеко не впервые проходивший Атлантику, ходил по палубе, и всматривался в горизонт. Он знал, что корабль немного  сбился с курса, да еще ко всему из-за штиля последние две недели «Аделаида де Майе»  не как не могла достигнуть  своей цели  в задуманный им срок. К тому же  запасы провизии подходила к концу.  Матросы пытались последние дни ловить рыбу, однако улов был скудным.   
Я сидел в маленькой  и  плохо освещенной каюте, рассматривая лист бумаги, на котором была нарисована карта, все сильнее задумываясь о целесообразности своего путешествия. Отправился я туда на поиск пиратского клада,   путь к которому и был, по словам одного пожилого знакомого, нарисован на листке. 
Это был человек лет шестидесяти, спившийся, и казавшийся многим слегка чудаковатым.  Звали его Мигель, он был высокого роста, руки его и лицо были в шрамах. Однако  его выправка и походка выдавали в дряхлом на первый взгляд старике, бывшего моряка. Как-то в таверне он попросил у меня в долг  рома, другие посетители, отнекивались и посылали беднягу куда подальше, мне  стало  жаль этого человека, и я не смог ему отказать.  Он оказался вполне приятным собеседником, и начал рассказывать мне о своей жизни. Многое из того, что он мне рассказал, показалось выдумкой, но теперь я понимаю, что просто некоторые подробности мой новый знакомый  немного приукрасил. После этого, я еще не раз встречал Мигеля в городе или в порту. Иногда он просил меня помочь ему добраться домой, или одолжить немного монет, как он говорил: «На согрев  души».  Он же делился со мной новыми историями. Я и до этого мечтал о дальних морских походах, о неизвестных странах. По молодости и неопытности, я еще не осознавал всех трудностей и опасностей морских походов.
— Был я простым моряком, а затем боцманом на торговом испанском судне, — рассказывал он — со временем стал понимать, кому достается все добро, в то время как большинству достаются жалкие крохи. Я знал, что многие вельможи, по жадности и коварству совсем не отличаются от морских разбойников, а бывают куда более жестокими и бесчестными. Получилось так, что по пути на Кубу наш корабль был захвачен голландским разбойником, Ван Донком. Попадись мы в лапы французам или англичанам, мог бы закончить свои дни на рее, команда Ван Донка поступила с нами гуманнее, корабль, конечно, забрали, команду усадили в трюм, с целью высадить на землю. Не скажу, что с пленными сильно церемонились, однако зла тоже не делали. Когда мы сутки просидели в трюме, изнывая от жажды, к нам обратился квартирмейстер , и предложил пополнить ряды их команды. Поскольку у них появился еще один корабль, ну который еще вчера наш был, то им  понадобились люди. Я был одним из тех немногих, кто ответил согласием. Дома меня никто не ждал, да я и сам иногда подумывал о смене профессии. Нам, новоиспеченным пиратам, не особо доверяли, но нам удалось, выпросить больше еды и питья, для товарищей, оставшихся в трюме. Я уже успел достойно освоить морское дело, и мои знания пригодились команде.
С пиратами он много прошел, был и в Вест-Индии, ходил в Южное Море , участвовал в захвате многих прибрежных городов. Чрезмерная жестокость большинства его соратников, была ему не  по душе, но это не заставило его завязать с таким опасным  промыслом.
Как-то раз я встретил его на центральной площади, он как всегда, пытался раздобыть себе выпивку, увидев меня, он тут же подошел. Вскоре мы уже сидели с ним за столиком в харчевне, выпив немного, он протянул мне вышеупомянутый листок,  сказав при этом:  
—  Слушай Энрике, ты был всегда добр ко мне, я решил тебя отблагодарить.
— Не стоит, мы ведь с вами  люди не богатые, и я отлично понимаю вас.
— Послушай, не перебивай старика, —  ответил Мигель немного сердито. — Мне это уже не к чему, а ты еще совсем молод. Все равно мне некому доверить эту тайну. Как-то мы ходили по Южному морю, и разграбили несколько испанских галеонов . У нас было много золота в трюмах, но, уже почти пройдя Магелланов пролив, мы увидали, пять военных кораблей идущих за нами. Нам удалось немного оторваться, но ветер, как назло, подул встречный, а потом совсем стих. Наш корабль стал где-то  на 34о южной широты. Через некоторое время нашей вынужденной стоянки показались паруса  одного из фрегатов , преследовавших нас.
 Недалеко от нас виднелся небольшой вытянутый островок. Наступала ночь, и я предложил капитану большую часть золота припрятать на островке. За несколько часов мы с товарищами успели перевезти на остров немало сундуков имевшихся сокровищ в трюме, и припрятали, в надежде вернуться за ними.
На двух небольших лодках мы добирались до островка и обратно. Нам удалось отыскать пару подходящих мест, для наших монет. Самую большую часть мы припрятали в пещерке, уходящей далеко под землю. Думаю, даже если испанцы и высаживались на этом островке, то найти ничего б не смогли. К утру  подул ветер, и мы потихоньку стали отдаляться от погони, но и от нашего золота, тоже.  Однако вскоре нас снова настигли, фрегат был более быстроходным, и приблизился к нам на расстояние пушечного выстрела. В самом начале битвы, нам везло, поскольку выпущенные противником ядра, пролетали мимо, но затем одно ядро  все же угодило в грот-мачту , срубив большую ее часть. Казалось еще пару попаданий, и наш корабль пойдет ко дну, но испанцы понимали, что с кораблем пойдет ко дну и золото, поэтому перестали палить по нам, а отправили лодку с солдатами, доставившими нам письмо. В нем говорилось, что у нас есть возможность сдаться, передать им все награбленное, и тогда нам гарантируют жизнь. Не раздумывая ни секунды, капитан сказал им убраться, и что сдавать корабль  не намерен. Некоторые говорили, что лучше сдаться, чем пойти ко дну. Но наш  капитан им предложил непростой выбор, либо они, не дожидаясь испанцев, прыгают за борт сами, а то и с его помощью, либо дерутся до конца со всеми. 
Наш главный бомбардир , ирландец  Грег  МаКкормик всегда отличался отменной точностью, он то и смог направить ядра наших пушек куда нужно. В итоге фрегат остался не только без двух мачт, но еще одно ядро угодило, как оказалось,  в погреб с порохом, и уже начавшая праздновать, победу испанская команда вынуждена была спасаться сама.  Но это лишь помогло нам выиграть время. Взрыва им избежать удалось, и сильный пожар тоже был потушен, хоть теперь красавец фрегат и представлял куда менее грозное зрелище. Да у нас тоже обнаружились течи, когда мы казалось, все заделали, к нам приблизился еще один испанский корабль. МакКормик  и его помощники теперь оказался менее удачливыми, и наши ядра лишь слегка потрепали им паруса. На абордаж пошли мы первыми, понимая, что это единственная возможность спастись. Хотя мы и потеряли людей, но победа была за нами. Большая часть испанцев была выкинута за борт, остальные оказались связанными в трюме. Так нам удалось не только сохранить наш корабль. А еще и завладеть испанским, и снова уйти. Через неделю мы остановились  в удобной гавани, высадили там испанцев и починили свой корабль. Однако судьба сыграла с нами недобрую шутку. 
Через несколько  недель пути нам встретилось большое торговое судно. Недолго думая мы решили поживиться, но все оказалось не так  как мы предполагали.  Он оказался куда лучше вооружен, чем нам показалось с начала, а в довершении ко всему в самый разгар боя на помощь нашему противнику успел большой испанский военный корабль, посланный королем Испании навести порядок в этих водах. Оказалось, что торговое судно было лишь приманкой, на которую мы так просто клюнули. Сражение было долгим и кровавым. Мы бились из последних сил, моментами казалось, что нам удалось переломить ход боя, но вскоре мы, потеряв очень много людей, включая капитана, вынуждены были капитулировать.  Оставшихся в живых, команда испанца собиралась отправить  в Панаму, где нас ждал суд, и скорее всего публичная казнь.
  Всех нас усадили в трюм и связали.  Не знаю, сколько дней мы провели там. До сих пор помню, как мы все изнывали от жажды и голода, и как испанские солдаты оскорбляли нас.   Спастись нам помог случай. Испанцы вступили в схватку с французским флибустьером , а мы тем временем, смогли, выбраться на палубу, и,  не будучи в суматохе замеченными, спустили лодку и ушли на ней,  присоединившись к своим французским товарищам. 
Когда нам с нашими новыми друзьями, удалось отбиться от испанцев, мы узнали, что попали на бригантину, отставшую после шторма от флотилии Француа Олонэ , идущей на Маракайбо .   
Много зла сделали мои товарищи несчастным жителям Маракайбо. После кровавого боя, город был захвачен, прятавшихся за городом сбежавших людей находили и пытали, надеясь выведать, где спрятаны деньги. Временами казалось, что многие из нас совсем озверели. Но, в конце концов, получив выкуп, мы оставили разрушенный город, и ушли восвояси оттуда. 
Каждый из нас получил свою долю, и хотя за полученные деньги можно было  спокойно жить не один год, многие мои товарищи спускали все за несколько дней, играя в азартные игры, и пользуясь услугами продажных девок, коих сбегалось немало на таких как мы. Я еще не раз пускался в подобную авантюру, видел как города, стоявшие неприступными крепостями, падали под нашим натиском. Но в краях, где тогда мы с товарищами зарыли сокровища, я больше не бывал. Однажды в захваченном нами городе, я спас одну горничную, работавшую в доме одного испанского вельможи, от пьяных флибустьеров, желавших надругаться над ней. Понимая, что я уже не молод, я решил завязать со своим промыслом, заодно женился на этой чудесной женщине. Я к тому моменту, был капитаном  хорошо оснащенного барка , захваченного у испанцев. Передав его своему верному квартирмейстеру, а также забрав свою долю, довольно таки неплохие деньги, я с супругой, как обычные пассажиры, отправились  к берегам ее родины, Португалии, где мы купили домик и жили спокойно.
Под чужим именем, меня не смогли найти агенты Испанской Вест-Индийской компании, и я спокойно осел здесь. Часть денег мы промотали, но сбережения на старость у нас есть, хотя никто об этом не знает, поскольку как я объясню их происхождение. Конечно, богатств у нас нет, мы перебиваемся, чем можем, но на жизнь не жалуюсь. Наверняка, продолжи я еще свои приключения с пиратами, кончил бы свои дни на виселице, или в морской пучине, – закончил он свой рассказ.
— И совсем не скучаете по своему прошлому, - спросил я  у него.
— Ну, как тебе сказать, иногда гуляя по берегу, и смотря на корабли, уходящие вдаль, мне не отогнать от себя воспоминаний, словно, я все еще на корабле со своими верными товарищами. В шуме прибоя слышу, как бьются волны  об наш корабль. Позавчера был сильный ливень, с громом и молниями, и сквозь  раскаты грома, до меня будто доносились залпы с моего корабля. Конечно моей супруге не особо по душе, что я бывает, вваливаюсь домой пьяный, она бранится, но в душе понимает меня. 
— А, что случилось с  вашим барком, когда вы перепродали его,— поинтересовался я.
— Последний раз я видел его,  уходящим с Тортуги, к берегам Африки, под командованием нового хозяина, моего хорошего друга, англичанина Рождера Гринвельда.  Больше я ни о  своем барке »Неудержимый», ни о судьбе своего товарища не слышал абсолютно ничего. 
— А к сокровищам на вашем островке ни вы, ни ваши товарищи не отправлялись?
— Я, как уже говорил, больше в тех краях не бывал, хотя как-то на своем барке собрался, но дойти удалось лишь до Бразилии, а там ужасный шторм едва не погубил нас, и наше путешествие ограничилось, разграблением нескольких богатых городов, и захвата  торговых суден. Взяли мы немало драгоценностей и золотых монет, а также шелка.  В общем, мы и без того неплохо поживились, и я решил больше не испытывать судьбу. Еще до возвращения на Тортугу,  я все награбленное честно разделил между командой, правда доберись мы все же до нашего островка, доля каждого была бы в несколько раз  больше
Я очень долго размышлял над нашим разговором, иногда думал, что пускаться в такое путешествие очень опасно, не имея соответствующей подготовки, однако со временем жажда приключений, и возможность разбогатеть, одолела этот страх.  
Через какое-то время  я узнал о том, что с нашего порта отправляется корабль к местам, о которых мне рассказывал старик Мигель. Это и была наша бригантина, на которой к моему счастью матросом  был мой друг детства Педро Эдмундес Санчес, который и помог мне туда устроиться. Я, правда, еще не знал тогда, что на корабле не так-то просто. Хотя я  привык к трудной работе, иногда я просто валился с ног от усталости, а первый, как оказалось для более опытных моряков, пустяковый шторм, я едва выдержал. Но, как известно человек ко всему привыкает, и через некоторое время я более успешно стал справляться со своими обязанностями, и уже в мою сторону не доносилось столько насмешек и ругательств со стороны боцмана и остальной команды. Но я никак не могу пожаловаться ни на капитана, ни на боцмана, они хоть и любили сказать какое-нибудь  грубое словцо, но относились к своим матросам  с уважением, и никогда не распускали руки, и не наказывали незаслуженно.  Наш боцман, Криштиану Альвареш человек уже преклонных лет,   чем-то мне напоминавший нашего знакомого Мигеля, видя, что я совсем не опытен, часто подзывал меня к себе, и спокойно, без ругательств, которыми он же осыпал меня при всех, объяснял, как необходимо было поступить мне в той или иной ситуации. К тому же  я еще до отплытия нашей бригантины подробно изучал всю литературу, касавшуюся  морского дела, да и на самом корабле не переставал усовершенствовать свои знания, во многом мне помогал и  Педро. И уже когда наше плавание подходило к концу, понимал, как управлять кораблем в той или иной ситуации. 
Еще до знакомства с Мигелем я, упражнялся в фехтовании, хотя я как человек не знатный, не имел права носить шпагу, но у моего отца был клинок, доставшийся тому от его отца, моего деда. Это была наша семейная реликвия, и хотя я отказывался отец, узнав, что я собрался в  такое путешествие, настоял, чтоб я взял его с собой. 
— Возьми его с собой сынок, он столько лет лежал спрятанным у нас без дела, может быть как раз для того, чтоб  в один момент принести кому-то из нашего рода пользу,— сказал он, похлопав меня по плечу. 
Я все время держал его при себе, и иногда, когда представлялась редкая возможность, повторял элементарные боевые движения.  К тому же он напоминал мне о моих родителях,  которых я оставил далеко на своей Родине.   Я даже надеялся, что напади на нас собратья моего друга Мигеля, я даже смогу дать им достойный отпор, хотя,  если  я и освоил немного обращение с оружием, то вот опыта  мне явно недоставало.  
Еще одной причиной, побудившей меня на эту, как покажется многим, отчаянную авантюру, была одна молодая сеньорита. Звали её Габриелла Эскобар де Корреа. Познакомились мы с ней чуть больше года назад, когда она гуляла по набережной.  Габриелла  была дочкой одного разбогатевшего ремесленника, она хоть и держалась холодной со мной, но от моих ухаживаний не отказывалась. Какое-то время мы даже встречались на пустынном берегу, за городом, но вскоре поняв, что я беден, стала вести себя со мной уж очень надменно, а вскоре прекратила все наши отношения.
Все началось с того, что я встретил ее с подругами, как я понял не из бедных семейств, мы немного поболтали, но я понял, что  её, а особенно ее подруг тяготит моя компания. Эти девицы, искоса смотрели на меня, ехидно, посмеиваясь.  Я даже слышал краем уха, как она оправдывалась перед ними, что я просто работник ее отца, или что-то в том роде.  Затем при следующей встрече она попросила больше ее не беспокоить, и наши встречи прекратились. 
 Когда я видел ее в городе, Габриелла  делала вид, что мы с ней совсем не знакомы, особенно если шла со своими богатыми подругами. Даже пару раз слышал, как она с ними хихикала, высмеивая меня. Мне было даже не так больно, что она меня отвергла, как то, как она надменно держалась со мной. Однажды я встретил ее одну, поздно вечером.
— Молодой человек, вы меня с кем-то путаете, — как всегда грубо, ответила она на мое приветствие.
—Да, хватит тебе, — перебил я ее, — твоих богатеньких подружек рядом нет, я ведь просто поговорить хочу.
—Мне не о чем с вами разговаривать, юноша, — все так же надменно, продолжала она.
— Послушай, я не собираюсь больше за тобой ухаживать, и ни на что не претендую, но я думаю элементарного уважения, к своей персоне заслуживаю.
—Тоже мне, нашелся, да я не вожусь со всякими бедняками вроде тебя, и скоро выйду замуж, за достойного молодого человека.
— Ты хотела сказать за богатого молодого человека, — перебил я её, уже устав от неуважения.
— Послушай ты…— произнесла она, и хотела еще раз как-то оскорбить меня. Но я ее опередил.
— Нет, теперь ты послушай, я тебя любил, но скоро я тебя забуду навсегда, и в подобном тоне, можешь говорить со своим женишком, может  тогда он поймет, с кем собирается связать свою жизнь.
Она ничего не ответила мне, а лишь засмеялась и ушла. Вскоре я узнал, что она и правда вышла замуж за одного из местных богачей. Вскоре они покинули Лиссабон, и я с ней не встречался.  
Помню, лишь раз видел ее в компании нового кавалера. Он был одет в дорогой костюм, было видно, что он человек знатный. Они шли вдвоем мне навстречу, противоречивые чувства одолевали меня в тот миг. Мне хотелось подойти к ней, и еще раз, невзирая на ее жениха поговорить, но потом я одолел себя, и даже не поздоровался с ней, когда мы поравнялись. Я посмотрел ей в глаза, некогда манившие меня, но увидел теперь в них лишь фальшь.  Я остановился и некоторое время смотрел им в спину, думал о том, что еще недавно гулял с ней и не думал, что она лишь смеялась надо мной. На секунду появилось желание окликнуть ее, но я  сдержал этот порыв, и вскоре побрел  один. 
Поначалу мне казалось, что мое сердце разбито, я долгое время ходил сам не свой, но прошло совсем немного времени, и я стал забывать о ней. А теперь, далеко от дома, в компании настоящий морских волков, я уже совсем не думал о ней,  и представлял, что там, в Колонии дель Сакраменто нас будут ждать настоящие красавицы.